Версия для печати

Аналитический банковский журнал № 1 (68) январь 2001 года

«Вперед к рынку или назад к хлебным карточкам?»

АЛЕКСЕЙ МАМОНТОВ, президент Московской международной валютной ассоциации

АНДРЕЙ ЧЕРЕПАНОВ, руководитель Департамента внешнего долга

Главной задачей, которая стоит в настоящее время перед властными структурами и реформаторами, является создание максимально благоприятных условий для дальнейшего экономического роста нашей страны. В этой связи в среде профессиональных участников валютного рынка, экспертов и аналитиков, представителей предпринимательских и деловых кругов сегодня бурно дискутируется вопрос о целесообразности дальнейшего сохранения в российской законодательстве жестких валютных ограничений, в частности института обязательной продажи экспортной валютной выручки. Вопрос этот, далеко не праздный и в прежние времена, сегодня является едва ли не знаковым с точки зрения того, в каком направлении пойдет дальше развитие российской экономики: вперед – к использованию действительно эффективных рыночных инструментов в реализации инвестиционной стратегии страны или к неэкономическому принуждению, «к учету и контролю» и индустриализации в духе «законов сурового военного времени».

История болезни

Институт обязательной продажи экспорт­ной выручки достался новой России, так сказать, в на­следство от советской административно-распределительной экономической систе­мы еще в 1992 году. При этом было установлено, что обязательной продаже подлежит 50% валютной выручки предприятий. Само введение такого порядка декларирова­лось лишь как временная и вынужденная мера. Делалось это для того, чтобы в период перехода к рыночному ценообразованию и либерализации внешнеэкономической деятельности обеспечить защиту интересов, с одной стороны, субъектов этой деятельности, с другой, - государства, создав условия для формирования его валютных резервов и эффективного проведения курсовой политики.

Тем не менее данный институт про­существовал вплоть до нынешнего времени и, более того, в январе 1999 года доля ва­лютной выручки экспортеров, подлежа­щая обязательной продаже, была доведе­на уже до 75%. Причем в дополнение к этому Банк России внес в свои собствен­ные инструкции целый ряд изменений и положений, усугубивших и без того весь­ма тяжелые последствия вышеуказанных мер для российских предприятий. Речь идет о введении порядка реализации валютной выручки, подлежащей обязательной про­даже, исключительно на уполномоченных валютных биржах, о создании института так называемой специаль­ной торговой сессии (СТС), о сокраще­нии сроков реализации валютной выруч­ки с 14 до 7 дней, об установлении макси­мального срока возврата в страну экс­портной выручки в 90 дней.

Более того, нынешнее руководство Банка России (а надо сказать, что боль­шинство его представителей выросло в прежней системе государственно-монопо­листического регулирования и, за редким исключением, исповедует идеалы и принципы именно этой системы) не уста­ет обращаться во властные структуры с новыми инициативами об ужесточении режима использования предприятиями полученной ими валютной выручки,  в частности, о введении ее 100-процентной обязательной продажи. Аргументация этих предложений сводится при этом к якобы позитивным результатам уже принятых ранее админи­стративных мер, к необходимости обеспе­чить и впредь «долгосрочную стабиль­ность на внутреннем валютном рынке страны, наращивание валютных резервов и исполнение Россией своих обязательств по погашению внешнего долга».

Надо отметить, что в этой «информационно-пропагандистской войне» сторонникам сохранения и дальнейшего усиления жесткого государственного регулирования в области валютно-обменных операций нередко действительно удалось испытывать сладостный вкус победы над своими оппонентами, общественным мнением, логикой и здравым смыслом, успешно скрывая иную, истинную, на наш взгляд, «картину боя».

Попытаемся все же в ярких вспышках «победных салютов» увидеть реальное положение дел.

«Много шума из ничего…»

Введение СТС и увеличение с 50% до 75% доли обязательной продажи экспорт­ной валютной выручки с самого начала 1999 года сами по себе не дали даже временных положительных результатов с точки зрения улучшения ситуации на рынке. Не­гативный эффект от принятия этих реше­ний отмечался ранее и прослеживается до сих пор.

В течение первых трех месяцев 1999 года обменный курс рубля понизил­ся на значительную величину — 14,5%. Подобное падение стоимости националь­ной валюты по логике вещей должно бы­ло привести к резкому изменению рыноч­ного соотношения спроса и предложения на иностранную валюту в пользу последнего, и Банк России мог бы осуществить весомое восполнение своих валютных резервов. Но этого не произошло. За I квартал 1999 года нетто-покупка Банка России на рынке состави­ла всего $123 млн. (по сравнению, например, с нетто-покупкой в сумме $1450 млн. за предыдущий квартал), что подтверждает факт даже не нейтрального, а дестабилизирую­щего влияния увеличения доли обяза­тельной продажи на текущую ситуацию на валютном рынке.

Как и следовало ожидать, наиболее негативный эффект от данной меры пришелся на январь 1999 года, усилив неблагоприятное воздейст­вие сезонного фактора. В течение месяца падение курса рубля (на 8,6%) происхо­дило, несмотря на снижение остатков рублевых средств на корреспондентских счетах коммерческих банков в Банке Рос­сии (с 32,8 млрд. руб. до 29,1 млрд. руб., или на 11,3%).

Таким образом, уменьше­ние свободной рублевой ликвидности не повысило заинтересованности экономи­ческих агентов в продаже принадлежа­щей им иностранной валюты. В этом меся­це объем продаж долларов США коммер­ческими банками (их клиентами) на СТС по сравнению с декабрем 1998 года прак­тически не изменился, в то время, как одно лишь сокращение срока обязательной продажи с 14 до 7 календарных дней (введенное в действие одновременно с изменением нормы обязательной продажи) должно было увеличить предложение валюты почти на четверть.

Нельзя, конечно, не отметить, что доля проданной коммерческими банками иностранной валюты (на СТС и напрямую Банку России) от общего объема средств, поступивших из-за рубежа на специальные транзитные счета, в январе 1999 года выросла по срав­нению с декабрем 1998 года (с 26% до 41%). Но это произошло главным образом за счет заметного роста объема зачисленных на данные счета валютных средств в тече­ние последней декады декабря (до $4,9 млрд. по сравнению с $2,0 млрд. за предыдущую де­каду), проданных в первых числах января. Кроме того, показатель в 41% не является каким-то серьезным достижением. Напри­мер, в октябре 1998 года (то есть до введе­ния 75-процентного норматива) этот по­казатель составлял ту же самую величину.

К слову, уже в феврале 1999 года доля продаж иностранной валюты коммерческими банками от общего объема средств, зачисленных на специальные транзитные счета, вновь снизилась до 37% и в период до июня коле­балась в диапазоне 36 — 38%. Ее заметное повышение (до 42 — 45%) произошло только после отмены института СТС и запуска единой торговой сессии (ЕТС) с более либеральным режимом допуска к торгам и, следовательно, с устранением некоторых фактически дискриминацион­ных условий валютно-обменных опера­ций, присущих СТС.

При этом необходимо помнить, что само по себе повышение объема продаваемой на рынке валюты (тем более лишь на одном его сег­менте — валютной бирже) еще ни о чем не свидетельствует. Если экспортеры не нуждаются в дополнительной рублевой ликвидности для оплаты своих обяза­тельств, то повышение норматива продаж в условиях постоянного прогнозируемого обесценения рубля имеет для них единст­венное последствие — незамедлительное компенсирующее увеличение покупки иностранной валюты на внутреннем рын­ке.

Необходимо также помнить и о том, что предпри­ятия-экспортеры являются не только продавцами валюты, но и ее покупателя­ми, причем доля импортных составляю­щих в их продукции доходит порой до 70 — 80%. Объем нетто-предложения валю­ты от этого не увеличивается, но экспор­тер несет дополнительные расходы, свя­занные, в частности, с кассовым разрывом ликвидности, отвлечением средств, упла­той комиссионного вознаграждения упол­номоченным банкам и валютной бирже, ростом иных издержек.

К сожалению, картина дополняется тем, что в настоя­щее время действует нормативный акт Банка России, который несет в себе еще один деструктивный элемент для состоя­ния дел на рынке. Этот документ (Ука­зание от 20.10.98 № 383-У) требует пе­ревода в пользу нерезидентов купленной на внутреннем рынке валюты в течение 7 календарных дней после ее покупки, что приводит к «вымыванию» иностранной ва­люты со счетов предприятий и, соответст­венно, с корреспондентских счетов бан­ков-резидентов в ускоренном режиме (до увеличения нормы обязательной прода­жи предприятия могли любое по продол­жительности время держать половину выручки на своих текущих счетах в рос­сийских банках и осуществлять переводы средств в пользу нерезидентов лишь по мере реальной необходимости погашения кредитов и/или оплаты импорта товаров и услуг).

Введение правила обязательной прода­жи экспортной выручки исключительно на валютной бирже и последующее повышение доли обязательной продажи с 50% до 75% сослужили плохую службу и в вопросе репатриации экспортной валютной вы­ручки, так как эти меры не могли не при­вести к появлению у экспортеров допол­нительных стимулов к ее сокрытию, в частности, путем занижения цен, указы­ваемых в контрактах. Так, если в первой половине 1998 года контрактные цены российских экспортеров нефти были ни­же мировых в среднем на 15,2%, то в сле­дующем полугодии этот показатель уве­личился до 24,6%, а в первой половине 1999 года - до 26,6%.

Таким образом, прямым результатом введенных норм явилось то, что в Россию поступило меньше экспорт­ной выручки на многие сотни миллионов долла­ров, а это реальные убытки государства, понесенные им в результате ужесточения норм валютного регулирования.

Создание денежными властями затратного режима использования полученной валютной выручки подтолкнуло предприятия к поиску различных ухищрений для защиты своих экономических интересов и ускорило перевод их средств под любым предлогом за рубеж, в том числе под фиктивные импортные контракты. Принятые Банком России меры ни в малейшей степени не способствовали увеличению совокупного нетто-предложения валюты на рынке, но повысили объемы сокрытия экспортной валютной выручки им вывоза капитала.  Такого роль введенных в 1998-1999 гг. и сохраняющихся поныне мер в «стабилизации ситуации на внутреннем валютном рынке».

«Не счесть алмазов в каменных пещерах»?

Еще более отрицательным образом сказались пос­ледствия вышеуказанного нормотворче­ства ЦБ РФ на пополнении его валютных резервов – вопросе, в котором в силу нынешнего рекордного объема этих резервов признание выдающихся заслуг главного банка страны стало уже чуть ли не общим местом в славословии в его адрес.

Рассмотрим, однако, объемы куплен­ной Банком России иностранной валю­ты на рынке в отдельные временные ин­тервалы в зависимости от действия в их период различных норм ва­лютного законодательства. Так, если взять за базовый показатель соотноше­ние нетто-покупки денежными властями иностранной валюты и объема поступив­шей из-за рубежа и зачисленной на спе­циальные транзитные счета в уполномо­ченных коммерческих банках валютной выручки клиентов, то за IV квартал 1998 года (первые месяцы функционирования СТС в условиях 50-процентной нормы обязательной продажи экспортной ва­лютной выручки) этот показатель соста­вил 6,3%.

В первой половине 1999 года (увеличение нормы до 75%) он упал до 5,2% и за последующие пять месяцев (после замены института СТС на более либеральный режим ЕТС) не изменился. В среднемесячном выражении величина нетто-покупки валюты в резервы госу­дарства в эти периоды составила $483, $443 и $475 млн. соответствен­но. Не говорит ли это о существовании обратной зависимости между ужесточе­нием норм валютного регулирования и способностью государства наращивать валютные резервы и погашать свои ва­лютные обязательства?

Важно отметить и то, что интенсивный рост валютных резервов ЦБ РФ начался не после введения им вышеуказанных валютных ограничений (за весь 1999 год они увеличились лишь на $0,2 млрд. при положительном сальдо по текущим опе­рациям платежного баланса более $25 млрд.), а в марте 2000 года, когда началось стремительное повышение мировых цен на товарные позиции, составляющие ос­нову российского экспорта. (Кстати, объ­ем валютных резервов Казахстана в 2000 году также существенно вырос и достиг рекордной для него величины в $2,6 млрд. При этом обязательная продажа экспортной выручки там была отменена еще осенью 1999 года.)

Таким образом, стабилизация ситуации на внутреннем валютном рынке и увеличение валютных резервов государства произошли не благодаря, а скорее вопреки жестким нововведения денежных властей – в результате резкого улучшения для российских товаров конъюнктуры мирового рынка, нормализации социально-политической обстановки в стране, роста импортозамещающего производства, усовершенствования бюджетной политики.

Наращивание валютных резервов происходит тем интенсивнее, чем больше стоимостной объем российского экспорта и чем больше экономических стимулов (а не грозных «конвоиров») для поступления валюты (в том числе и в виде долгосрочных иностранных инвестиций в страну) и ее реализации на внутреннем рынке.

«Там царь Кощей над златом чахнет!»

Не стоит, однако, переоценивать роль ЦБ РФ в процессе наращивания валютных резервов, Невелика доблесть в покупке валю­ты и пополнения резервов в условиях грандиозного положительного сальдо торгового баланса страны. Сложнее бы­ло бы не скупать валюту.

К сожалению, Банк России не решил ни одной задачи по предотвращению негативных пос­ледствий собственной эмиссионной ак­тивности, связанной с этой покупкой. Ему не удалось ни поддержать курс рубля на уровне, достаточном для обес­печения роста или, по крайней мере, сохранения конкурентоспособности российской товарной продукции, ни со­кратить темп инфляции без формиро­вания опасного своим неожиданным крушением денежного «навеса» в виде привлеченных депозитов и остатков на счетах Федерального казначейства и бюджетополучателей в Банке России. А ведь даже такое простое и естественное решение  в этих условиях, как отмена обязательной продажи экспортной вы­ручки и иных ограничений, позволило бы ЦБ РФ эффективнее использовать имеющиеся у него кредитно-денежные инструменты, чтобы взять ситуацию под свой контроль.

Между тем ЦБ РФ продолжает упрямо цепляться за введенные им более двух лет назад (притом в совершенно иной макроэкономической ситуации) меры, а также методично, почти с маниакальной одержимостью скупать поступающую в страну ва­люту. Скупать, так и не предложив какой-либо конструктив­ной программы противодействия от­рицательным последствиям этого про­цесса. Рапорты же о новых рекорд­ных объемах накопленных валютных резервов гремят при этом чуть ли не еженедельно.

Да так звонко, что в голову не­вольно начинает приходить крамоль­ная мысль, что иных достижений и, соответственно, поводов для побед­ных реляций у него просто нет! Скла­дывается впечатление, что Банк Рос­сии построил для себя свою соб­ственную страну, в которой решает свои собственные задачи и сам с собой празднует свои же собствен­ные победы.

Обратная тяга

Следует сказать, что применение тех или иных ограничительных мер в области валютного регулирования если и приводит к положительным результатам, что крайне редко, то почти всегда их действие оказыва­ется весьма непродолжительным по времени.

ПРОЕКТ НАЦИОНАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ

Программа реформ   Важные достижения   Устав   Участники Проекта